Факультет Летательных Аппаратов

Валентина Манухова (Чаплоуцкая)

Уважаемые преподаватели факультета летательных аппаратов НЭТИ, разрешите поздравить вас с 60-летием факультета, пожелать всем здоровья и успехов в обучении молодёжи профессии авиаторов!!!

В 1956 году я, Чаплоуцкая Валентина Александровна, поступила в НЭТИ (группа А-63) и в 1961году окончила его по специальности инженер-механик по самолётостроению.

Чаплоуцкая, Мусатова, Полякевич, Лошкарева Слева направо 1960г - женская половина группы а63

Самые светлые воспоминания о директоре института Лыщинском и первом декане факультета Журавлёве, который преподавал нам гидравлику! 5 лет пролетели незаметно. Мы теоретически ознакомились с многими интересными науками. А преподаватели были классными! И ещё спорт (лыжи и велосипед ). Еще вспоминается преподаватель физкультуры Евгений, который приобщал нас к классической музыке: мы слушали виниловые пластинки с записями Бетховена и Чайковского в комнате для занятий-в общежитии корпуса А.

Согласно распределению мы с Поздняковым Э.И. поехали в город Омск, АРМ-41,которые потом были переименованы в завод № 41 ГА по ремонту вертолётов Ми4 и Ми8 всех модификаций. Нам повезло, мы попали на предприятие, где были нужны авиаспециалисты, и там был только один специалист (и то по дирижаблестроению!) Колбин Л.С., который научил меня читать чертежи и технологии. А наш начальник Мешкорудников Н.Л. почти сразу направил нас учиться на ведущий завод, на 3 недели для изучения конструкции вертолёта , а также технологий ремонта и сборки агрегатов. Доучиваться приходилось и у рабочих, и по ТУ на ремонт, и в командировках на заводы-изготовители агрегатов, и в Казани, и ВИАМе, и НИАТе.

Я проработала на заводе в качестве контрольного мастера-инженера цеха, ведущего инженера по ремонту агрегатов систем планера, а также несущей системы и трансмиссии и исполняла обязанности начальника агрегатного цеха и начальника ОГТ. Работа была интересная и разнообразная. Приходилось вести техническую учёбу, где даже институтские лекции мне помогали. и приходилось конструировать оснастку, и вникать в гальванику и в промывку, и в вулканизацию, и электротехнику с обогревателями,и в стат. и дин. балансировку хв. винта, с обкаткой трансмиссии. А поскольку у нас в институте были замечательные преподаватели, то это было не очень трудно и даже очень интересно!

В 2001 году я ушла на пенсию. За 40 лет трудового стажа я никогда не пожалела, что выбрала такую профессию. Я очень рада, что работала в Гражданской авиации, а не в военной, и считаю неразумной тратой изготовление.военной техники, несущей разрушение и смерть, в ущерб гражданской технике…

На Омском заводе 41 ГА работали выпускники НЭТИ: Поздняков Эдуард Илларионович, Вайда Николай Тимофеевич, Горбачёв Анатолий Иванович, Баскаков Николай Николаевич и Муэычко Нина Кузминична. Некоторых уже нет в живых.

Ещё раз поздравляю всех с юбилеем! И желаю, чтобы авиация опять стала очень престижной профессией для молодёжи!

1964 Манухова, Поздняков, Журавлева, Колбин, Кармацкий - техотдел арм41 ГА

Вечер встречи выпускников ФЛА

Лошкарева, Люда, Ковалев, Чаплауцкая, Фирсов демонстрация 1960г.

Наша велокоманда - чемпионы Новосибирска. 1958 г.

Первый вертолет МИ 4 на ЛИСе АРМ-41 ГА

Последний вертолет МИ-8 МТВ, ухожу на пенсию

Из воспоминаний выпускника ССФ 1970 года профессора Константина Алексадровича Матвеева

Здесь я хочу поделиться некоторыми воспоминаниями как студент ССФ, аспирант, а затем и преподаватель кафедры «Прочность летательных аппаратов» ССФ–ФЛА.

Конкурс при поступлении на факультет № 5 НЭТИ – ССФ в 1965 году был примерно пять человек на место. Сдавать пришлось пять экзаменов: математика (письменно и устно), физика, химия, русский (сочинение). Прием был 100 человек на дневное отделение, кстати, только на бюджетной основе. Я попал в группу С-53. На сентябрь иногородние первокурсники были отправлены на «сельхозработы», местные – работали на объектах НЭТИ. Наша бригада (студенты из разных групп) кидала гравий, асфальтировала дорожки напротив второго корпуса НЭТИ. Сам корпус был за забором – его строили заключенные. Основная часть учебных занятий проходила в учебном корпусе завода им. В.П. Чкалова (ул. Ползунова). «Городские» и «общежитские» студенты, конечно, жили по-разному. На более или менее «полноценную» жизнь стипендии никогда не хватало. Студенты подрабатывали – на разовых или постоянных (?!) работах. Летом популярными были стройотряды или просто «дикие» бригады. Помнится, что неплохо мы заработали и во время практики на заводе – копали траншеи, крыли битумом крышу цеха (высоко!).

Я помню мне нравилось, как все преподаватели проводят лекционные и практические занятия. Лев Моисеевич Куршин начал читать свои лекции по строительной механике самолета на третьем курсе. Великолепно вела практические занятия по этой дисциплине Нина Александровна Ивановская (Голипад).

На одной из лекций Лев Моисеевич пригласил желающих заниматься у него научно-исследовательской работой. Я решил сходить на эту встречу. Лев Моисеевич спросил, какие задачи меня интересуют. Я ответил, что мне интересна постановка задач и вариационное исчисление. Весной я выступал на студенческой научно-технической конференции. Тема доклада была примерно такой: «Применение вариационных методов для решения задач изгиба консольных пластин». Дипломный проект был на тему: «Изгиб консольных пластин». По результатам этой работы мы написали статью в научный вестник НИИЖТа, я выступил на научном семинаре в СибНИИА. Завязалась дискуссия об особенностях поведения решения задачи в угловых точках…., но я не был участником обсуждения…. Лев Моисеевич предложил мне после защиты дипломного проекта поступить к нему в очную аспирантуру. Летом 1970 года, после защиты дипломного проекта и двух месяцев армейских сборов мы (я и Николай Васильевич Пустовой) поступили в аспирантуру к Льву Моисеевичу Куршину. К тому времени, осенью 1969 года, на ССФ была образована кафедра «Прочность летательных аппаратов». К работе на кафедре Лев Моисеевич привлек ведущих научных сотрудников СибНИИА. Мы, аспиранты-очники, обязаны были посещать все лекции по профилю кафедры ПЛА и сдавать экзамены. В итоге за три года аспирантуры было сдано не менее десяти экзаменов.

Несколько слов о теме кандидатской диссертации. В 1968 году было опубликовано ряд статей Льва Ивановича Балабуха и Николая Анатольевича Алфутова, в которых исследовалась возможность решения задач устойчивости без точного предварительного определения докритического напряженного состояния. Эти работы, как мне представляется, стимулировали появление статьи В.В. Болотина «О вариационных принципах теории упругой устойчивости». В общем, Лев Моисеевич предложил заняться решением тех проблем, которые были обозначены в этих статьях. В те годы популярными были Всесоюзные конференции по теории пластин и оболочек. На трех из них мы побывали, обучаясь в аспирантуре: в Ростове-на-Дону, Ленинграде и Кутаиси. Причем в Ленинграде мы выступили с докладами. Плакаты к докладу закончили готовить ночью, а самолет улетал утром. Особенно своим размахом запомнилась конференция в Кутаиси. Представляете, по городу курсировали автобусы с транспарантами: «Привет участникам Всесоюзной конференции по теории пластин и оболочек!» Банкет по поводу закрытия конференции был просто грандиозным. На нем мы были представлены академику Векуа.

К преподавательской работе мы начали привлекаться где-то на третьем курсе аспирантуры. Как-то так получилось, что я был назначен проводить практические занятия по курсу «Математическая физика». Читал этот курс выдающийся лектор и крупный специалист Леонид Аншелович Фильштинский. Но вскоре он уехал заведовать кафедрой в г. Сумы (Украина), а мне пришлось взвалить весь курс на себя – и лекции, и практические занятия…

Я с глубоким уважением отношусь к Вениамину Николаевичу Максименко, ныне заведующему кафедрой инженерной математики НГТУ. Мы познакомились с ним в девятом классе 10-й средней школы. Затем наши пути разошлись, встретились мы после того, как он, окончив НГУ, был направлен на работу в СибНИИА.

Кандидатские диссертации мы с Николаем Васильевичем Пустовым защищали в один день – в декабре 1974 года. Мой первый оппонент Н.А. Алфутов не смог приехать, но прислал отзыв – в целом положительный. По просьбе Л.М. Куршина заменяющим оппонентом выступил Борис Дмитриевич Аннин, ныне член-корреспондент РАН. Вторым оппонентом был Юрий Матвеевич Волчков, ныне д.ф-м.н., профессор. Ю.М. Волчков, кстати, выступил оппонентом и при защите мной докторской диссертации в 2002 году. В мае 1975 года Лев Иванович Балабух позвонил Л.М. Куршину и сообщил: «Мы твоих утвердили».

Вскоре, в качестве общественной нагрузки, меня назначили заместителем декана по НИРС. В те годы студенческие научно-технические конференции были весьма популярны. На пленарных заседаниях часто с блестящими докладами выступал профессор Юрий Владимирович Немировский. Удивительно, но Юрий Владимирович неизменно находится в прекрасной научной форме!

Тяжелые времена на кафедре начались в 1980 году – тяжело заболел Лев Моисеевич Куршин. 5 марта 1981 года он скончался. Лев Моисеевич позаботился и о том, чтобы и без него кафедра не оказалась без достойного и уважаемого лидера. Заведующим кафедрой ПЛА был избран Николай Васильевич Пустовой.

Нельзя не вспомнить время начала перестройки. Молодежь начала уходить с преподавательской работы. Предприятия переставали брать студентов на практику. Обедали на кафедре: варили сосиски или пельмени, денег на столовые не было, да и столовые куда-то исчезли. Мы, четверо преподавателей ФЛА, около года подрабатывали ночными сторожами в частном обувном магазине. Мой бывший дипломник Александр Юрьевич Ефремов, желая по-видимому помочь, приглашал меня на работу к себе завскладом. Грузчик на рынке получал втрое больше преподавателя. И это – после советских-то времен.

Однако ситуация в НГТУ была не самой худшей. Уважаемый и обожаемый Роберт Ефимович Лампер говорил, что мы «жируем, а вон в СибНИИА по полгода зарплату не выдают!».

В общем, ситуация требовала от каждого определиться. К тому же, в 1997 году состоялось важнейшее для кафедры ПЛА событие – Николай Васильевич Пустовой защитил докторскую диссертацию. Это был хороший пример, но каких усилий это ему стоило – можно только догадываться, ведь тогда Николай Васильевич был уже в должности первого проректора НГТУ.

В разные годы помощь в написании докторской диссертации мне оказывали мои дипломники: Виталий Викторович Сачков, Михаил Антонович Леган – ныне д.т.н., профессор кафедры ПЛА, Александр Савельев, Дмитрий Владимирович Моховнев – ныне к.ф-м.н., доцент кафедры ПЛА. В общем, к 2002 году встал вопрос об оппонентах по моей докторской диссертации. Роберт Ефимович Лампер позвонил в МВТУ им. Э.Н. Баумана, но оказалось, что Н.А. Алфутов год назад умер. По просьбе Роберта Ефимовича согласился быть оппонентом глубокоуважаемый Федор Николаевич Шклярчук, заместитель заведующего кафедрой ПЛА Московского авиационного института. Конечно, я бесконечно благода¬рен и моим «новосибирским оппонентам» Василию Кирилловичу Белову и Юрию Матвеевичу Волчкову. К «черному оппоненту» работа попала на ту кафедру МВТУ, на которой в свое время работали Л.И. Балабух и Н.А. Алфутов.

Сообщение о присуждении мне ученой степени доктора технических наук пришло в декабре 2002 года (защита была в мае). В марте 2003 года Н.В. Пустовой, Г.И. Расторгуев и я приняли участие в международной научно-технической конференции, организованной МАИ в поселке Ярополец (под Москвой, в усадьбе тещи А.С. Пушкина). Я выступил с докладом по итогам диссертации. Были вопросы, по-видимому, и от «черных оппонентов». В общем, Валерий Александрович Светлицкий, что называется «благословил».

В заключение этих коротких и не всегда последовательных воспоминаний я все же хочу сказать главное: я очень благодарен всем своим студентам и особенно моим дипломникам. Желаю Вам здоровья, счастья, терпения и удачи!

Вспоминает Б. В. Скворцов

На самолётостроительный факультет НЭТИ я поступил в 1976 году сразу же после окончания средней школы.

В последних числах августа наш поток впервые собрался в актовом зале НЭТИ, и на сцену вышел декан ССФ Борис Константинович Смирнов:

— Я буду действовать как коварный змей-искуситель и для начала дам стипендии всем без исключения первокурсникам. Кроме того, группа, которая сдаст после окончания семестра экзамены без единого завала, так же вся получит стипендии, несмотря ни на какие тройки. Но помните, вы обязаны не только посещать все занятия, но и каждый день работать самостоятельно не менее четырёх часов! — заявил он.

Затем нам было предложено ознакомиться со списками новоиспечённых студентов. Моя фамилия значилась в группе «С-63», и я заинтересовался, кто же наш староста. Оказалось, что деканат назначил старостой меня.

Каждый день начинался с переклички, и в журнале группы мною отмечались отсутствующие на занятиях студенты. Многократное повторение списка привело к тому, что я и сейчас, пожалуй, смогу его достаточно точно воспроизвести: “Бабенко, Бойкин, Беседин, Ветрогонов, Глебов, Добровольский, Зинченко, Иванов, Ильин, Катаев, Князев В., Князев Ю., Колпак, Пискарёв, Плешков, Плотников, Рогов, Рочева, Савельева, Скворцов, Харзин, Хвоина, Чепукова, Чумаченко, Юндалов, Буровлёва, Рубан”. Последние двое из этих двадцати семи появились позже, поэтому выбились из алфавитного порядка. Не пропустил ли я кого-нибудь? Вроде нет, но если всё же пропустил, то приношу свои извинения.

С приходом в НЭТИ у меня началась совершенно иная, чем прежде жизнь. Неотъемлемой частью этой жизни стали альпинистские тренировки, сборы, восхождения, горные походы! Дело в том, что, будучи школьником, я зачитывался книгами Григория Федосеева, ощущая при этом жгучий интерес к горным, таёжным приключениям и мечтая о них.

Привычка учиться на пятёрки поначалу заставила меня забыть о своих грёзах. Но постепенно всё утряслось, вошло в привычную колею, и вот однажды, проходя по коридору одного из учебных корпусов, я обратил внимание на стенгазету турклуба НЭТИ. Заворожено смотрел на суровые заснеженные вершины на больших чёрно-белых фотоснимках, с удивлением читая, что по этим горам прошли самые обыкновенные студенты, такие как, например, я…

На втором курсе кроме всего прочего началась военная подготовка. Из нас готовили офицеров запаса войск ПВО страны. Возобновились тренировки в альпсекции, и тут же выяснилось, что где-то на высоком уровне приняты драконовские меры против альпинизма: отменены альпинистские сборы и всякая самодеятельность, остаётся единственная возможность повышать альпинистскую квалификацию — в базовых лагерях и только в летний период.

5 мая 1978 года мы, шестнадцать студентов НЭТИ, под руководством кандидата в мастера спорта Александра Михайловича Филиппова радостно покидали Новосибирск, отправляясь в поход по Алтаю. Летом нам предстояло работать инструкторами туризма в спортлагере НЭТИ «Эрлагол» и водить по горам таких же студентов. Поход планировался на десять дней…

Спасатели нашли нас через двадцать два дня, 27 мая, на дне Чебдарского ущелья, в стороне от маршрута, с трудом разглядев знак бедствия с вертолёта, так глубоко мы засели. После гибели в каменной ловушке четверокурсника Андрея Изотова руководитель, отправив тройку парней за помощью, принял решение стоять и дожидаться спасателей...

Чрезвычайное происшествие потрясло весь институт... Но удивительно, пожалуй, другое. Произошедшая трагедия не смогла отбить у оставшихся в живых туристов охоту ходить по горам…

Учёба была запущена основательно, и возмущены этим обстоятельством были в основном преподаватели военной кафедры, которые безжалостно экзаменовали нас по всем пунктам программы и элементам материальной части. В моей зачётной книжке впервые появилась изрядно расстроившая меня отметка “удовлетворительно”, то бишь тройка, проставленная подполковником Косолаповым скорее из принципиальных соображений, нежели из-за моего слабого знания предмета…

Гражданские преподаватели в отличие от своих военных коллег отнеслись к пережившим трагедию участникам похода с огромным сочувствием, предложив составить индивидуальные графики погашения задолженности по предметам, а часть экзаменов перенести на осень без потери стипендии. При этом кто-то получил от профкома матпомощь, кто-то путёвку в профилакторий, но происходило это как-то выборочно и бессистемно.

По окончании второго курса для студентов было обязательным участие в летнем строительном отряде, и кто-то сумел устроиться на весьма денежные “рыбные” места: в Магадан, на Камчатку, на Сахалин. Филиппову удалось доказать ректорату, что инструктора в «Эрлаголе» также необходимы, как и бойцы в стройотрядах. Зарплаты нам не причиталось, но обеспечивалось бесплатное проживание и питание на всё время работы в лагере. Ну и ладно! Отдыхающие платят деньги за путёвки, а мы так…

Можно сказать, что всё время моей студенческой жизни делилось на походы и промежутки между ними, в которые вполне успешно впрессовывался учебный процесс, научная работа и традиционные студенческие мероприятия, такие, как конкурс «Солист с гитарой», КВНы, коллоквиумы, олимпиады, различные конкурсы.

На третьем курсе я впервые познакомился с электронно-вычислительной машиной. ЭВМ «Наири-К» вместо дисплея имела автоматическую электронную пишущую машинку, которая однажды здорово напугала юного экскурсанта-школьника. Второклассник хотел украдкой нажать на клавишу, а машинка как затарахтит сама, распечатывая результат какой-то задачи! Если «Наири-К» не могла справиться с заданием, то печатала: “наири-дура”, если же программист делал грубые ошибки, то машина выбивала одно слово: “балда”!

На четвёртом курсе появилась большая машина «ЕС-1022», на которой я работал при помощи перфокарт. Потом по настоянию научного руководителя Николая Владимировича Крамаренко я выступил с собственным докладом на всесоюзной научно-технической конференции студентов в Перми, и в сборнике трудов этой конференции появилась моя первая в жизни печатная работа.

Студенческая жизнь не была бы столь насыщенной, если бы не одно обстоятельство — проживание в общаге. Сначала я, как и другие студенты ССФ поселились в общежитии № 5 коридорного типа с комнатами, в которых жило по четыре человека и удобствами по краям коридоров на каждом этаже. Женские и мужские этажи разделялись.

В это же время заканчивалось строительство более комфортабельного общежития № 6, в обустройстве которого нам, будущим его жильцам, довелось принять участие. В то время, когда другие студенты были отправлены на уборку урожая в колхозы и совхозы Новосибирской области, наш поток под руководством вечно подвыпившего прораба устанавливал сантехнику: канализационные стояки, так называемые гребёнки, а также патрубки, муфты, переходники и прочее. Установка унитазов и раковин досталась уже следующим бригадам, зато мы научились грамотно чеканить сантехнические швы…

С третьего курса мы, наконец, поселились в уютной “шестёрке". В блоке с общим умывальником и туалетом имелось две комнаты: одна для трёх, другая для четырёх человек. И каких только историй не приключалось в общежитии! Не успел я поселиться в трёхместной комнате на девятом этаже, как с оглушительным пинком в дверь ко мне в комнату влетела премиленькая первокурсница:

— Жизнь дала трещину! — вызывающе объявила она, и вдруг поняв, что ошиблась номером, с диким визгом вылетела назад в коридор. Ошарашенный я зачем-то кинулся за ней, но та, словно растворилась в воздухе, в коридоре не было ни души.

— Это что! — отреагировал на мой рассказ о дневном происшествии зашедший вечером коллега по турклубу с радиотехнического факультета, — Заходим мы вчера за снаряжом в первую общагу к Кунгурцеву, а нам говорят, подождите мол, он в подвале, там у нас душ, скоро помоется да придёт. Ждём целый час, а его всё нет! Поясняют, он там стирает обычно, подождите ещё малость. Ещё час прошёл, да что такое, так и нет его! Потопали было к нему в подвал, да тут прибегает парень из соседней комнаты: “Витя просит принести ему какую-нибудь одежду, он увлёкся и всё постирал!” Вот так-то.

Новый год мы отмечали, как правило большой походной компанией. И вот 31 декабря 1980 года сидим, за разговором строгаем салаты и вдруг слышим: за стенкой началась дикая перебранка с вкраплением девичьих возгласов. А произошло следующее. В соседнем блоке народ скинулся к Новому году и купил на базаре здоровенного гуся. Висит гусь за форточкой, холодильника не требует, так как минус тридцать градусов на улице, ну а часиков этак в восемь вечера кто-то из жильцов комнаты говорит двухметровому волейболисту Денису, которому выпало быть дежурным в этот день:

— Ну что, доставай нашего страуса, пока разморозим, уже и старый год провожать можно будет!

Тот полез да и уронил гуся с девятого этажа на тротуар. Лифт к тому времени отключили, так что рванул Дениска сначала через весь этаж к лестнице, потом вниз, на улицу, потом ему вокруг всего здоровенного здания ещё обежать пришлось, а гуся-то уже и нет! Видать кто-то из редких прохожих свидетелем того бескрылого падения был да и ухитил птицу. Злой-презлой влетает дежурный назад в общежитие, бежит вверх по лестницам, и ошибается этажом. Вместо девятьсот четырнадцатой врывается он в восемьсот четырнадцатую комнату, где девчата пельмени стряпают, с истошным воплем:

— А вот тра-та-та-та вам, а не гуся!!!

Барышни, конечно, от неожиданности подскочили и в крик, а Денис уразумев, что не туда попал, что-то ещё такое напоследок отмочил в сердцах, что девчонки вслед за ним наверх рванули. Тут и началось…

Имел место и случай, в чём-то противоположный упомянутому. Где-то к зиме 1981 года появился в студгородке каток, который каждый вечер кишмя кишел обитателями общежитий, гоняющих на коньках. Даже я, хоть и ощущал себя коровой на льду, порой надевал коньки и что-то там изображал. И вот одна барышня, накатавшись до изнеможения, переобулась и в самом прекрасном расположении духа двинулась в свою “шестёрку”. Очки у неё в тепле запотели, и она проехала свой этаж, угодив на наш девятый. Подобно Денису, дамочка ошиблась комнатой. Добрый, но немного циничный парень Гриня сидел при свете настольной лампы у чертёжной доски и сосредоточенно клепал курсовой проект. Тут заходит эта барышня, рот до ушей, и ничего не видя, но решив, что она дома: нараспев этак выдаёт:

— Наката-а-алась! Теперь бы и тра-та-та-та… с морозцу!

Удивленный Гриня возражать не стал. Он поднял голову и, пожав плечами, моментально согласился:

— Ну давай!

Девицу как током прошило. Она швырнула коньками в Гриню, тот еле увернулся, и стремглав вылетела в коридор. Где незадачливый ловелас её только не искал!

— Девушка! Хотя бы коньки свои заберите! — тщетно сотрясал он воздух, блуждая по коридорам общежития. Потом огорчённо вздохнув, вернулся в своё обиталище и написал на куске ватмана объявление: «Кто оставил в 912 комнате коньки — просьба срочно забрать!». По рассказам очевидцев эта записка провисела на вахте общежития полтора года, хозяйка коньков так и не отыскалась…

Находились в общежитии и свои умельцы-изобретатели. Вот один пример. Были у нас в ходу самодельные нагреватели воды: берёшь два лезвия для бритвы, расщепляешь вдоль напополам спичку для обеспечения необходимого зазора между лезвиями, перематываешь это ниткой, и нагреватель готов. Остаётся присоединить к лезвиям два провода и, опустив незатейливое устройство в банку с водой, вставить свободные концы проводов в электророзетку. Вода, не будучи дистиллированной, быстро закипает.

Серёжа засёк как-то раз время закипания и решил данный прибор усовершенствовать. Какое-то время он варьировал зазором, менял лезвия, и вот на свет родился нагреватель «П-2», который доводил тот же объём воды до кипения существенно быстрее прежнего. На этом Сергей не остановился. Следующий его нагреватель «П-3» работал ещё быстрее, при этом в комнате слегка тускнело освещение, а из банки отчётливо слышался нехороший зуммер. С «П-4» не повезло, он сгорел сразу после включения, и тогда рационализатор заменил бритвенные лезвия какими-то другими тоненькими пластинками, как он выразился, с примесью осьмистого иридия, который раньше добавляли в нити электролампочек, которые в результате служили, можно сказать, вечно. “Вот теперь не сгорит!” — убеждённо заявил мастер.

После того, как «П-5» был включен в розетку, свет в комнате померк, и раздались страшные, как в фильме ужасов, нарастающие звуки “ву-ву-ву-ву-ву-уу-ууу”. Стены затряслись, и громыхнуло так, будто фугас взорвался. Вся общага на какое-то время лишилась электричества. Когда свет включили, оказалось, что у Сергея слегка закопчёны лоб, щёки и почему-то ногти на руках, а глаза смотрят в переносицу. При этом едва приползший с гулянки мертвецки пьяный миниатюрный Костик уже не дрых на своей кровати, а сидел совершенно трезвый на корточках в углу комнаты, тараща глаза в потолок и пытаясь что-то проблеять. Через неделю по общежитию поползли тревожные слухи о том, что Сергей собрался испытывать новый супермощный нагреватель для воды «П-6»…

Из педагогов первого курса мне больше других запомнились двое: добрейший души человек доцент математики Владимир Ефимович Кац, очень чётко, простым языком раскрывающий сложнейшие темы и которому я зачастую сдавал экзамен без подготовки, и старший преподаватель математики Светлана Аркадьевна Жук, которая вела у нас практические занятия. Объясняя очередную тему она в дополнение к словам изображала её и мимикой лица, жестами рук, а также педалированием ступнями невидимых рычагов. Так она растолковывала, например, сущность производной от функции.

С третьего года обучения в НЭТИ по военной подготовке курсовым офицером нашего взвода стал повоевавший во Вьетнаме во время американской агрессии подполковник Болярский. Это при нём мы принимали присягу на сборах в техдивизионе под Барнаулом. Спокойный, интеллигентный Виктор Николаевич Болярский явно выделялся среди своих коллег и никогда не повышал на студентов голос. В то же время в нём чувствовались уверенность, сила и тонкий юмор.

Проучился я на самолётостроительном факультете НЭТИ не пять, а целых шесть лет. Дело в том, что окончив третий курс самолётостроительного отделения, заскучал я по любимой математике и, поразмыслив, перевёлся с потерей года на отделение прочности летательных аппаратов, где математических дисциплин хватало. Потерял четвёртую часть стипендии (военные прочнистам не доплачивали), зато учиться стало интереснее, ну и, конечно, походил я ещё по горам, продлил студенческую жизнь, а в приложении к диплому у меня значилась куча дополнительных дисциплин…

Во время учёбы на отделении прочности среди других преподавателей выделялся доцент Пустовой. Николай Васильевич настолько культурно и корректно общался со студентами, в том числе и на экзаменах, так вежливо и умело мог, когда это было необходимо, одёрнуть, не унижая достоинства другого человека, а также тонко пошутить, что буквально был любимцем студентов.

К своему стыду всех педагогов не упомню, но считаю должным упомянуть ещё о двух незаурядных личностях. Бывший главный инженер Новосибирского инструментального завода профессор Андрей Ильич Герт вёл предмет «Организация, планирование и управление производством», сокращённо — ОПУП, не требовал присутствия студентов на своих лекциях и даже не проверял у старосты журнал. Но народ с превеликим удовольствием (редкий случай!) шёл на эти лекции, настолько жизненны и нестандартны они были! На его экзамене можно было заглядывать в книги, конспекты, обращаться с вопросами к соседям и даже выходить в библиотеку, но после дополнительных вопросов экзаменатора порой и круглые отличники ошеломлённые уходили с «неудом» в зачётной книжке и пониманием того, что профессор прав. Как подлинный учёный Герт учил мыслить, а не заучивать материал!

Контр-адмирал в отставке, доктор наук Георгий Сергеевич Мигиренко читал у нас лекции по теоретической механике. После посещения его занятий я мог не готовиться к предстоящему экзамену, так как весь учебный материал оказывался уже надёжно усвоен мною, настолько психологически точно было подано каждое слово преподавателя. Свои лекции профессор Мигиренко щедро перемежал рассказами о своей бурной жизни, всяческими байками и уморительными анекдотами, но был уж чрезмерно либерален к студентам на экзаменах. Бывало, вся группа у него сдавала экзамен без троек, в том числе и отпетые двоечники, кандидаты на отчисление из института.

Но вот наступила пора защиты дипломных проектов. Около учебного корпуса на улице Ползунова под огромной берёзой, растущей прямо из бетонного крыльца, группа студентов последнего курса пела под гитару песню о родном факультете:

Я за пять кратких лет
Полюбил факультет.
На пороге стою,
Но другие придут.
Жаль, что скоро уйдём
И покинем тот дом,
Где берёзы в бетоне растут.

Всего лишь в нескольких сотнях метров отсюда с аэродрома завода имени Чкалова с оглушительным рёвом один за другим взлетали новенькие самолёты «Су-24». Эти маневренные машины были созданы в том числе руками выпускников ССФ НЭТИ.

В синем небе пройдёт
Первый мой самолёт,
Прочертив над землёй
Свой заветный маршрут.
Покачает крылом,
Он увидев тот дом,
Где в бетоне берёзы растут.

Пришёл и мой черёд защищать дипломный проект. Случилось так, что текстовая часть работы заняла у меня двойной объём за счёт большого количества компьютерных распечаток-приложений, плакатов тоже было немеряно. В комиссии по этому поводу посмеялись, дескать Вы, наверно, слишком увлеклись, молодой человек. Моё естественное волнение при ответах на вопросы экзаменаторов легко погасил недавно назначенный заведующим кафедрой прочности доцент Пустовой:

— Извините, пожалуйста, повторите ответ на последний вопрос, я прослушал…

Да на тот вопрос я мог не только отвечать часами, но и сам читать лекции!

Вечером в общаге, как и положено, я на двух огромных, позаимствованных у девушек с восьмого этажа, сковородках, нажарил картошки, купил булку хлеба, килограмм варёной колбасы, консервов, ещё чего-то да бутылку водки на семерых человек, и мы устроили своего рода “мальчишник”. С плеч свалилась привычная тяжесть, было радостно и немного грустно. Засиделись мы тогда с гитарой за чаем аж до рассвета.

Наутро, готовясь сдавать нехитрый студенческий инвентарь и подписывать обходной лист, вдруг ощутил в душе ужасающую пустоту. Откуда она взялась, эта зелёная тоска? Ведь всё так прекрасно заканчивается… В смятении вышел я на улицу, прошёлся по коридорам учебных корпусов, заглянул в спорткомплекс и соседнее общежитие. Через каких-то два дня у нас должно состояться распределение и — до свиданья, НЭТИ.

30 августа 1982 года в качестве молодого специалиста я прибыл по распределению в Государственный Союзный Сибирский научно-исследовательский институт авиации имени академика Сергея Алексеевича Чаплыгина и сразу же увидел среди своих коллег моих вчерашних преподавателей Александра Дмитриевича Лисунова, Роберта Ефимовича Лампера, Станислава Тиморкаевича Кашафутдинова, Вениамина Николаевича Максименко и, конечно, директора СибНИА Виталия Григорьевича Сувернева…

Конец дня

Конец дня

На перемене

Строим 6-ю общагу

Строим 6-ю общагу

Строим 6-ю общагу

Субботник в Шарапе

Субботник в Шарапе

Из воспоминаний профессора И.П. Олегина

Оглянувшись назад, я с удивлением заметил, что почти вся моя сознательная и несознательная жизнь какими-то причудливо переплетенными нитями была связана с факультетом. Впервые я узнал о существовании самолётостроительного ф-та, примерно, через год после его основания, когда мой старший товарищ по двору, Сережа Чеботарев, с гордостью сообщил мне, что поступил на самый «крутой» факультет в НЭТИ (правда, таких слов тогда не было, но на нынешнем языке это звучало бы именно так). Два года я со школярским интересом и завистью слушал его рассказы о недоступных моему разуму науках и фантастических перспективах, которые откроются перед теми немногими, кто эти науки постигнет, а когда пришло время поступать в вуз, я понял, что в числе этих избранных мне никогда не бывать, и поступил в университет. В течение этих же двух лет я постоянно видел, как через наш двор проходил мой старший товарищ-студент Сережа со своими важными однокурсниками, среди которых я хорошо запомнил одного, ставшего впоследствии заведующим кафедрой самолётостроения. Это был В.С. Белоусов, с которым мы одновременно пришли на факультет: он с завода им. Чкалова, а я из СибНИИА, и вот уже почти 25 лет нас связывают профессиональные и близкие дружеские отношения, закаленные самыми экстремальными жизненными ситуациями.

В восьмом классе к нам в школу пришел новый ученик, а так как я вскоре перешел в другую школу, то мы в силу мимолетности общения друг друга не очень и запомнили. Однако много лет спустя, поступив работать на кафедру ПЛА, я в первые же дни столкнулся в коридоре с человеком, очень похожим на того новичка-восьмиклассника, это был именно он – Юра Дьяченко. Он тоже меня идентифицировал и рассказал, что после школы поступил в НЭТИ на специальность МОЛА, окончил институт и остался на кафедре (теперь уже, по-видимому, навсегда). Но из его рассказа я узнал еще об одном пересечении моей жизненной тропы с факультетом. В одной группе с ним учились два студента, оказавшихся моими бывшими одноклассниками в новой для меня школе. Это были два Володи – Акулов и Кореньков. К сожалению, первый из них рано ушел из жизни, а второй, закончив институт, работал на кафедре МОЛА и в дальнейшем занимал руководящие должности на предприятиях, связанных со специальностью, приобретенной им на факультете. А Юрий Васильевич Дьяченко прошел на кафедре МОЛА путь от студента до доктора наук и заведующего кафедрой. Мне особенно приятно отметить, что и с этим завкафедрой у меня самые теплые отношения, не в последнюю очередь связанные с далеким прошлым и общим многолетним увлечением водно-моторным туризмом и всем, что с этим связано.

На пятом курсе университета я попал на преддипломную практику в СибНИИА в отдел Леонида Эдуардовича Брюккера, где проработал целых 15 лет, давших мне счастливую возможность быть знакомым и работать вместе не только с уникальными учеными, но людьми, диапазон интересов которых далеко выходил за рамки профессиональных. Поскольку речь идет о факультете, то я решил упомянуть только тех, кто в той или иной мере связан с этой темой. Леонид Эдуардович работал в СибНИИА практически со дня основания этого института и одновременно с научной работой занимался преподавательской деятельностью – сначала в авиационном техникуме, а затем до конца жизни в НЭТИ на факультете самолётостроения, запомнившись многим поколениям студентов, как один из самых самобытных лекторов, наводивший почтительный страх на самых отпетых разгильдяев. От него я получил первые уроки ответственного подхода к профессии. Несмотря на многолетнюю преподавательскую деятельность, каждый раз перед тем как идти на лекцию, которую он читал бесчисленное множество раз, Леонида Эдуардовича сосредоточенно готовился к предстоящей встрече со студентами. И это повторялось до последней его лекции, о чем свидетельствуют черновики лекций, датированные с присущей ему педантичностью, о которой в СибНИИА ходили легенды. Несмотря на большое количество невзгод и испытаний, которые ему пришлось пережить, Л.Э. всегда излучал неиссякаемый оптимизм и жизнелюбие, крепко замешанные на неистощимом чувстве юмора. Благодаря этому он всегда был душой любой компании и неизменным тамадой официальных и неофициальных застолий.

Я думал, что знал его много лет, но оказалось, что он знал меня еще больше. И тут я хочу вспомнить забавную историю, которую часто рассказывал Леонид Эдуардович. Если в достоверности изложенных в ней событий и могут быть сомнения, основанные на безудержной фантазии Л.Э., то сам факт ее изложения может быть подтвержден моими коллегами по кафедре, неоднократно слышавшими ее в изложении Л.Э. Где-то в начале 1950-х годов, когда я еще находился в предшкольном состоянии, Л.Э., будучи близким приятелем моего родного дяди, пришел вместе с ним и большой сопровождающей компанией к нам домой после первомайской демонстрации. И в ходе веселого застолья Л.Э. между провозглашаемыми им тостами за светлое будущее постоянно поглаживал под столом колено соседки по столу. Но это была не простая соседка, а хорошо известная в городе заслуженная артистка РСФСР, которая на застольное ухаживание кандидата технических наук никак не реагировала по той простой причине, что вместо ее колена объектом ухаживания была моя лысая голова. Впоследствии это породило у меня некоторое тщеславие, позволяющее мне туманно намекать малознакомым мне людям о принадлежности к миру театрального искусства.

Леонид Эдуардович был номинальным начальником отдела в СибНИИА, а фактически всеми научными работами в отделе руководил А.Я. Александров, механик мирового уровня, а другим отделом руководил механик того же масштаба, близкий друг Л.Э. и А.Я. – основатель кафедры ПЛА Л.М. Куршин. Лев Моисеевич задолго до основания кафедры преподавал на факультете и его первыми учениками были самолетчики, которых он привел в СибНИИА и которых я узнал по выступлениям на НТС. Среди них я особенно запомнил В.Т. Щербакова и А.И. Темникова. Первый стал д.т.н., специалистом в области механики композиционных материалов, а второй после защиты кандидатской диссертации и многих лет работы в СибНИИА стал продолжать дело своего учителя – передавать свой богатый научный опыт новым поколениям прочнистов. Позднее в СибНИИА пришла целая плеяда выпускников кафедры Л.М. Куршина, занявших впоследствии руководящие должности по ведущим научным направлениям в СибНИИА и во многом определивших научный уровень исследований. Мои личные общения с Львом Моисеевичем были мимолетны и ограничивались общением на научно-техническом совете отделения прочности, председателем которого он был. Тем не менее мне навсегда запомнилась его доброжелательность по отношению к молодым сотрудникам и вместе с тем нетерпимость к малейшим проявлениям халтуры в науке, а его научная эрудиция и исключительная интуиция позволяли ему быстро вникать в самый широкий круг проблем, связанных с механикой прочности и предлагать их оригинальные решения. Эти качества во многом способствовали формированию его учеников, которые, как мне известно, испытывают постоянную и искреннюю благодарность к учителю.

Из ученых старшего относительно моего возраста у меня были наиболее близкие отношения с Л.А. Фильштинским, с которым я работал в одном отделе. Он был, наряду с докторами технических наук и профессорами кафедры ПЛА В.Л. Присекиным и Р.Е. Лампером, учеником известного механика Л.И. Григолюка, вместе с которым написал широко цитируемую в работах, связанных с механикой композиционных материалов, монографию «Перфорированные пластины и оболочки». Будучи человеком общительным, Л.А. пригласил меня, молодого младшего инженера, провести вместе отпуск в путешествии по Хакасии, во время которого я получил счастливую возможность достаточно близко узнать этого неординарного человека. Кроме приятного общения со своими спутниками, в этой поездке я пополнил свой довольно скромный, как оказалось, университетский математический багаж новыми знаниями, почерпнутыми из импровизированных спецкурсов по различным областям математики, изящно и непринужденно изложенных Леонидом Аншеловичем у костра, в зале ожидания вокзала, в общем вагоне и других мало приспособленных для чтения лекций местах. Лекторский талант, замешанный на блестящей математической эрудиции, и поныне единодушно отмечают все, кто слушал лекции Л.А., и среди них большая часть нынешних сотрудников кафедры ПЛА, учившихся когда-то на самолётостроительном факультете. Сейчас Л.А. живет и работает в украинском городе Сумы, где много лет заведует кафедрой математики, не прекращая при этом занятия научной работой, о чем свидетельствуют постоянно появляющиеся в научных журналах статьи. У Л.А. было много учеников, но, пожалуй, самым состоявшимся, в широком смысле этого слова, является нынешний зав. кафедрой инженерной математики, д.т.н., профессор, а также почетный член нескольких российских академий В.Н. Максименко, отличающийся широтой интересов и неиссякаемой страстью к коллекционированию предметов самого различного происхождения. С Вениамином Николаевичем мы почти одновременно пришли работать в СибНИИА в отдел Л.Э. Брюккера и проработали там много лет, по прошествии которых наши пути пересеклись на ФЛА, где В.Н. читает лекции по различным дисциплинам, которые нынешние студенты вряд ли когда забудут.

Из воспоминаний выпускника ССФ Егора Тюкалова
Мы были первыми

В далеком 1969 году на базе самолётостроительного факультета НЭТИ была создана кафедра прочности летательных аппаратов. Первая группа студентов по новой специальности формировалась в основном из студентов-самолётчиков, окончивших первый курс. Прямого набора студентов по специальности новой кафедры еще не было. Группа была обозначена как С-85, потому что на самолётостроительном факультете курс состоял из четырех групп. Формирование шло на добровольной основе. Несколько человек пришли в группу из других вузов. В процессе обучения максимальный состав группы составлял 18 студентов. К моменту выпуска осталось 16. Их стоит назвать поименно: Анатолий Белоусов, Николай Большешапов, Татьяна Гречишникова, Михаил Грингауз, Владимир Долгих, Валентина Ерохина, Виктор Игнатов, Василий Колесников, Георгий Олешко, Сергей Петров, Лидия Пирятинская, Олег Ревякин, Лариса Сивашова, Виктор Скворцов, Анатолий Черпаков и автор этих строк Егор Тюкалов. Мы прослушали курсы теории упругости, оболочек, строительной механики, сопромата, теории колебаний, аналитической механики, ТФКП, функционального анализа, спецкурсы теории флаттера и шимми.

Лекции нам читали легендарные личности: первый заведующий кафедрой Лев Моисеевич Куршин, Роберт Ефимович Лампер, Леонид Эдуардович Брюккер, к сожалению, ушедшие уже из жизни, а также ныне здравствующий основатель школы механиков в г. Сумы выдающийся ученый Леонид Аншелович Фильштинский. По узким вопросам лекции читали также специалисты из СибНИИА: Виктор Леонтьевич Присекин, Юрий Ильич Мазутский, Иосиф Григорьевич Колкер, Игорь Михайлович Насонкин.

Мы были первым выпуском кафедры прочности летательных аппаратов в 1973 году по специальности 0527 «Динамика и прочность машин» с квалификацией инженер-механик. После защиты дипломов мы были распределены на заводы и институты в пределах города Новосибирска. Первоначальное распределение прошло в соответствии с полученной специальностью.

Отработав положенных три года, часть наших выпускников отправилась покорять профессиональные вершины «по душе». Лариса Сивашова и Анатолий Черпаков, создав семью, отправились в Казахстан на свою малую родину. Олег Ревякин ушел в МВД, прошел командировку в Афганистане, дослужился до звания генерал-майора, уволился, сейчас официально на пенсии, но работает. Сергей Петров, покинув СибНИИА, ушел на 32-й почтовый ящик. Татьяна Гречишникова уехала в Иркутск, занялась преподавательской деятельностью в вузе. Владимир Долгих отправился вместе с Л.А. Филиштинским в г. Сумы создавать школу механиков. Миша Грингауз с родителями уехал на историческую родину предков. Валентина Ерохина вышла замуж, сейчас живет в г. Туле, Виктор Скворцов, поработав после СибНИИА на вертолёторемонтном заводе, перешел на работу в мэрию г. Новосибирска, где возглавляет отдел по организации деятельности первого заместителя мэра. Николай Большешапов на ЗАО «КОРС» возглавляет научно-технический центр. Виктор Игнатов дослужил до полковника ФСБ, сейчас возглавляет новосибирский филиал ОАО «Военная страховая компания».

В заключение можно сказать – весь наш первый выпуск не затерялся в круговерти исторических событий со страной, в которой мы учились.

Воспоминания о студенческих буднях
Напутствие

Одним из самых загадочных и непонятных предметов в годы учебы в институте для меня, да пожалуй, и для большинства моих одногруппников, была аналитическая механика. К сдаче экзамена мы подошли ответственно, но имеющиеся в наличии лекции не очень помогали нам. Для успешного завершения курса нам срочно требовалась «волшебная» книга Гантмахера «Курс лекций по аналитической механике». Достать ее было невероятно сложно. Мы учились в то время, когда в учебный процесс компьютерные технологии только входили и достать электронную версию не представлялось возможным. В университетской библиотеке эта книга была только в читальном зале и только в двух экземплярах. Для более глубокого изучения предмета нам приходилось уговаривать библиотекарей дать нам ее на ночь. И как обычно на ночь перед экзаменом были оставлены самые непонятные и сложные вопросы. Практически вся группа собралась в общежитии. Изучение предмета шло полным ходом с бурными обсуждениями и спорами. Уже ближе к утру мы приступили к изучению принципа Гаусса–Остроградского. Пробираясь через дебри формул, уже практически засыпая, мы подходили к развязке. Последняя математическая операция, мы перелистываем страницу и над формулой видим надпись предыдущих поколений, сделанную красными чернилами: «Дай бог вам выжить потомки!» Именно в тот момент пришло понимание того, что экзамен мы точно сдадим.

Из воспоминаний доцента А.И.Темникова

Закончив НЭТИ в 1971 году, я был распределен на работу в СибНИИА в отдел, который возглавлял Лев Моисеевич Куршин, профессор и организатор кафедры ПЛА НЭТИ, её первый заведующий. Своих учеников в то время Л.М. Куршин распределял по принципу: местных брал к себе на кафедру, иногородних – в СибНИИА (с жильём тогда в НЭТИ было очень туго, а в СибНИИА чуть полегче). Поэтому все мы ученики Куршина не чувствовали большой разницы в том, кто где работает. Аспиранты кафедры считали на ЭВМ в СибНИИА, а мы принимали участие в семинарах кафедры.

Конечно, это было золотое время. Мы были молоды, полны сил и надежд. Первые аспиранты кафедры: Валера Шорохов, Коля Пустовой, Костя Матвеев, первые выпускники – Толя Белоусов, Гена Расторгуев, первая и бессменная секретарь кафедры – Неля Семёхина и многие-многие другие.

Я закончил заочную аспирантуру при кафедре ПЛА, защитил кандидатскую диссертацию в Ученом совете НЭТИ. В дальнейшем консультировал и руководил дипломными проектами выпускников кафедры, был членом ГЭК, председателем ГЭК по защите дипломных проектов, с 1990 года работал на 0,5 ставки доцента кафедры. Так что вся жизнь кафедры проходила на моих глазах.

За годы существования кафедры менялся её состав, приходили и уходили сотрудники. Пришлось кафедре пережить и тяжесть потерь – ушли из жизни её основатели: Л.М. Куршин, Л.Э. Брюккер, И.Г. Колкер, Р.Е. Лампер. В 90-е годы кафедре, как и всей стране, пришлось пережить сложные времена. Однако дух, который заложил основатель кафедры Л.М. Куршин и который поддерживают его ученики, позволил кафедре с честью выйти из всех испытаний. Сейчас вновь на кафедру приходят аспиранты, идут защиты дипломов и диссертаций. Выпускники кафедры продолжают пользоваться спросом на предприятиях и в научных учреждениях.

Поэтому хотелось бы пожелать кафедре в год её сорокалетия и дальше не опускать планку и готовить высококвалифицированных специалистов в области прочности, а её сотрудникам – достойного существования.

Была весна...

Никто никому не должен верить
Как Господу Богу или Его пророку.
Достаточно просто слушать человека,
Который заставляет думать.
Питер Оппенгеймер

Питер Оппенгеймер
(К.А. Матвееву посвящается)

Произошла эта история в недалеком 2004-м году. Был теплый апрельский день, ничего не предвещало опасности. И вдруг… Но для начала немного предыстории. Закончив 4-й курс, и вздохнув полной грудью, пришла пора студентам определяться: забирать диплом, продолжать учиться на инженера или замахнуться на магистратуру. Не мудрствуя лукаво, имея полное удовлетворение от выбранного факультета, специальности, научного руководителя и кажущегося понимания предметов, а также немаловажной для приезжих возможности прожить в общежитии еще пару лет, решение было единогласным в пользу магистратуры.

Но что-то случается со студентами, когда они начинают на старших курсах работать. Приходит понимание того, что жизнь только в твоих руках, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», что скоро жизнь в общежитии должна прекратиться и необходимо в этом большом городе достаточно зарабатывать для дальнейшей жизни. Так случилось и в этот раз. При этом занятия, конечно, посещались, экзамены худо-бедно сдавались, но вот для магистерской работы сил/желания/времени уже не хватало. И вот, собравшись с мыслями, спустя полтора года после начала учебы в магистратуре пришел я к своему научному руководителю К.А. Матвееву. Огромное Спасибо ему за то, что у него хватило выдержки, мудрости, веры продолжать работать за полгода до защиты со студентом абсолютно к ней не готовым. Не скажу что успехи мои были колоссальными, да и со стороны Константина Александровича всё чаще стали звучать фразы о том, что лучше не сдать госэкзамен и лучше быть отчисленным, чем прилюдно получить двойку при защите диплома на глазах у уважаемых людей.

И вот апрель, госэкзамен. И вроде бы все ответил, и вроде бы все написал, но видимо не все, и как результат – 2. Не скажу, что это было ожидаемо, скажу лишь, что потрясение было такого уровня, что до сих пор порой просыпаюсь ночью и думаю, что же делать!? Неужели 6 лет учебы коту под хвост? В общем, путаясь, где реальность а где сон, приходя в себя, радуюсь, что все хорошо закончилось. Такой силы пинок заставил трудиться над дипломом в разы усердней, выжимать из профессора Матвеева все знания. И видимо удалось убедить его в том, что диплом защитить мне под силу, так как на пересдаче экзамена в мае был удостоен оценки «хорошо». Впрочем, как и по диплому некоторое время спустя.

Выражая огромную благодарность профессору К.А. Матвееву за помощь в учебе, мудрых жизненных беседах, хочется пожелать нынешнему поколению студентов не запускать предметы и не оставлять все на последний момент, так как просыпаться в холодном поту потом можно ещё долгие годы.

Вспоминает В. Е. Левин

ЛАМПЕР Роберт Ефимович, заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор технических наук, профессор, профессор кафедры прочности летательных аппаратов НГТУ, ученый секретарь и главный научный сотрудник Сибирского научно-исследо¬ва¬тельского института авиации им. С.А. Чаплы¬гина, родился 30 ноября 1931 года. Умер 8 декабря 2004 года.

Роберт Ефимович был ученым с большой бук¬вы. Талантливый выпускник подмосковной средней школы г. Загорска (золотая медаль), победитель московских олимпиад по математике и физике, он поступил в Московский физико-технический институт на факультет летательной техники (первый набор). Тогда там препо¬да¬вали П.Л. Капица, Л.Д. Ландау и другие крупные уче¬ные. Особенностью физтеховской подготовки явля¬лось раннее привлечение студентов к научной работе. Так Роберт Ефимович попал в ЦАГИ.

Дипломную работу Р.Е.Лампер делал в винтовом отделе ЦАГИ. После окончания МФТИ он приехал в Новосибирск в СибНИИА. Кандидатская диссертация была им защищена в 1963 году (тематика – флаттер), докторская – в 1973 году (тематика – динамика сосудов с жидкостью).

С 1970 года начал преподавательскую деятельность на самолётостроительном факультете НЭТИ. С 1980 года – профессор кафедры прочности летательных аппаратов НГТУ.

Лампер Р.Е. внес весомый вклад в разработку методики расчета продольных колебаний тонкостенных топливных баков – важной задачи, которая решается при исследовании устойчивости ракеты-носителя с жидкостным ракетным двигателем. Это был крупный теоретик-динамик и великолепный программист. Как известно, первые программы для ЭВМ писались в машинных кодах. Рассказывают, что программы Лампера шли без отладки, сразу. Следует отметить его умение так красиво писать формулы, что ему тотчас же пытались подражать все его ученики.

В свое время в СибНИИА в лаборатории динамической прочности по его инициативе был создан отдел трубопроводных систем, разработаны оригинальные методики контроля за состоянием самолётных трубопроводов.

Мы знали его как очень эрудированного, общительного и азартного человека. С ним можно было говорить на любую тему. Даже если он предупреждал, что он не специалист в каком-то вопросе, после нескольких минут беседы он улавливал самую суть вопроса и делал выводы, которые поражали точностью формулировок.

Если он шел за грибами – он становился непревзойденным грибником, если он занимался строительством, то также вникал в самую сердцевину вопроса. Построенная его руками дача простоит не одно десятилетие. Если он рассказывал о том, как приготовить котлеты, то после рассказа у слушателя появлялся волчий аппетит (известен случай с А.Я. Александровым).

Очень яркий, эмоциональный он любил играть в быстрые шахматы и делал это глубоко профессионально. Когда он приезжал в ЦАГИ, то обычно обыгрывал в шахматы все 19-е отделение. В СибНИИА во время острых шахматных боев с И.М. Насонкиным порой начинали летать пирожки. Как то на дипломное проектирование к нему попал студент-прочнист, имеющий первый разряд по шахматам. Студент оказался упорным шахматистом. Все многочисленные консультации Роберта Ефимовича начинались и заканчивались шахматными партиями.

В 1950-х годах в СибНИИА собралась хорошая команда прекрасных специалистов, молодых людей, которые плодотворно работали в науке : Л.М. Куршин, А.Я. Александров, Л.Э. Брюккер, Р.Е. Лампер. Про них ходили легенды, в которых в превосходных тонах говорилось об очень высоком профессионализме каждого и тонком чувстве юмора. Роберт Ефимович был большим ценителем творчества И. Ильфа, Е. Петрова, Я. Гашека

Лампер Р.Е. бессменный организатор и вдохновитель восьми симпозиумов по колебаниям упругих конструкций с жидкостью, редактор всех изданных трудов этих симпозиумов (порядка 800 страниц), автор трех монографий по вопросам флаттера и теории колебаний. Очень тщательный и дотошный он всегда и везде докапывался до самой сути вопроса. Он был членом трех советов по защите диссертаций.

У него была удивительная способность выявлять халтуру во всех ее многогранных проявлениях. Он ее очень четко чувствовал и не переносил органически. Непросто приходилось тому человеку, который в таком виде попадался к нему «под горячую руку». Теперь его с нами нет. Каким мы его знали, ценили и уважали, таким он и останется в наших сердцах.

Как я был студентом ФЛА...

Сейчас, выйдя на крейсерский полёт жизни, интересно вспоминать студенческую жизнь, особенно её первые шаги. Первый учебный день выпал на понедельник – 1 сентября 2003 года. В 8:30 первой лекцией нашего потока была начертательная геометрия, которую читал Владимир Васильевич Сушко. Вообще, этот предмет считается одним из самых сложных. Таким образом, у нас была некая шоковая терапия. Обычно после школьных уроков мало кто из новоиспечённых студентов понимает формат лекции. У меня во время лекции в голове только и возникали вопросы — зачем это нужно, где это применяется? Как показала последующая карьера начертательная геометрия оказалась очень нужным навыком.

Экзамен по начертательной геометрии. Слева направо: Студент ГС-31 Алексей Сахнов, преподаватель Владимир Васильевич Сушко

Старостой нашей группы ГС-31 стала Екатерина Александровна Невская. В первый же день занятий Екатерина Александровна проявила себя как настоящий лидер группы, разобравшись в путанице из-за непонимания расписания. А именно, третьей и четвёртой парой у нас стояли какие-то лабораторные. Но оказалось, что числа 4, 6, 8 и 12, стоящие в одной графе с лабораторными работами, означают, что они начнутся только с четвёртой недели образовательного процесса.

Далее потекла новая почти студенческая жизнь. Почему «почти»? Как сказал нам наш куратор Владимир Михайлович Степанов при выдаче студенческих билетов: «Вы станете студентами после сдачи первой сессии!» И вот она пришла, эта самая первая сессия. Мы с моим одногруппником и другом Вячеславом Александровичем Труновым получили «автомат» по начертательной геометрии поскольку первые из потока сдали альбомы с эскизами. Но были ещё не менее сложные предметы: линейная алгебра и математический анализ. Сейчас Вячеслав Александрович успешно занимается проектированием новых отечественных самолётов.

Начиная со второй половины 2-го курса у нас начались спец. предметы. Юрий Васильевич Дьяченко вёл у нас курс по термодинамике. В начале семестра представил нам как молодого и начинающего преподавателя — Максима Александровича Пахомова, который в дальнейшем вёл у нас практические занятия и лабораторные работы. Сейчас мы с Максимом Александровичем работаем в соседних кабинетах. Студенты и преподаватели могут стать сотрудниками. Помните об этом!

Слева направо: Староста группы ГС-31 Екатерина Александровна Невская; заведующий кафедрой ТТФ, д.т.н. Юрий Васильевич Дьяченко; студент группы ГС-31 Алексей Сахнов

С 4-его курса мы познакомились с Анатолием Сергеевичем Захаровым. Припоминаю случай, когда я несколько раз пытался сдать свой курсовик Анатолию Сергеевичу. Но он говорил, что в курсовике есть ошибка. Я тщательно перепроверял формулы, вычисления, размерности и чертежи, но всё было тщетно, Анатолий Сергеевич не принимал курсовик. Наконец, примерно, во время четвёртой моей попытки сдать курсовую работу Анатолий Сергеевич подсказал, что ошибка находится в слове «агентство» на титульном листе, которое я напечатал как «агенство». Собственноручно подрисовав букву «т», Анатолий Сергеевич поставил мне оценку «отлично». Тогда я был полон возмущения и негодования, но время показало, что Анатолий Сергеевич был абсолютно прав. Прав в том, что для инженеров недопустимы никакие ошибки.

Ещё был случай на экзамене по гидросистемам, когда при вычислении расхода жидкости я употребил слово «примерно». Анатолий Сергеевич поправил меня, сказав:

«–Алексей, ты же будущий инженер! Ты не должен употреблять слово «примерно», нужно давать точный результат!» Формально инженером я так и не стал, но в своей работе никогда не допускаю неуверенных оценок.

Также с 4-его курса Владимир Александрович Спарин преподавал нам системы автоматического проектирования и системы жизнеобеспечения летательных аппаратов. Занятия Владимир Александрович всегда проводил интересно, иллюстрируя ту или иную информацию конкретными примерами. Особенно его занятия вспоминаются во время полёта на самолётах, когда некоторые пассажиры начинают жаловаться на ощущения холода в салоне. Однако, выпускники ФЛА знают, что в салоне пассажирского самолёта температура воздуха должна находиться в пределах 21 – 23 С, и ощущения холода остаются всего лишь ощущениями.

С 5-ого семестра я стал интересоваться научными исследованиями. Побывал на экскурсии в Институте теплофизике СО РАН (ИТ СО РАН), где находился филиал кафедры технической теплофизики. Меня всегда привлекала наука, и я решил заняться исследованиями в ИТ СО РАН. Рифат Хабибрахманович Абдрахманов помог начать эту работу, познакомив меня с моим будущим научным руководителем академиком РАН Эдуардом Петровичем Волчковым. Под его руководством я защитил магистерскую и кандидатскую диссертацию и опубликовал две статьи в международном журнале по тепломассообмену. Работая над одной из статей, мы обсуждали результаты расчётов около трёх часов без перерыва. При этом в научных диспутах Эдуард Петрович никогда не опирался на звания, степени и должности визави, а опирался исключительно на научные данные и аргументацию. Подобные обсуждения были взаимно приятны, плодотворны и давали заряд научного энтузиазма на месяц вперёд.

С февраля 2006 года на филиале кафедры ТТФ в ИТ СО РАН мне и ещё некоторым моим одногруппникам Софья Николаевна и Максим Сергеевич Макаровы читали лекции по теории пограничного слоя и вели практические занятия по языку программирования Fortran. Следует отметить, что эти лекции и практические занятия отличались упорядоченностью, простотой отдельных частей и существенно помогли в начале научной карьеры.

После обсуждения научных результатов. Слева направо: студент Алексей Сахнов; академик РАН, заведующий филиалом кафедры ТТФ в ИТ СО РАН Эдуард Петрович Волчков; научный сотрудник ИТ СО РАН, к.ф.-м.н. Максим Сергеевич Макаров

Летом 2006 мне посчастливилось отработать учебную практику в аэропорту Толмачёво в течение месяца. Нас, практикантов групп ГС и СД, прикрепили к бригадам занимавшихся обслуживанием различных систем самолётов. Я с моим товарищем Вячеславом Александровичем Труновым попал на ремонт шасси Ту-154. Да, тогда эти самолёты ещё активно эксплуатировались авиакомпанией «Сибирь». Работали мы по 12 часов, по графику два через два дня. В первые смены нам доверяли только простые операции, зато к концу практики мы полностью провели техническое обслуживание шасси под присмотром нашего бригадира.

На практике в аэропорту Толмачёво. Практикант Алексей Сахнов.

На старших курсах нам оказывала всевозможную помощь и поддержку учебный мастер кафедры ТТФ Светлана Николаевна Браун. Практически любые студенческие проблемы можно было решить, обратившись к ней. Светлана Николаевна является ключом к работе преподавателей и успешной учёбе студентов.

Слева направо: Староста группы ГС-31 Екатерина Александровна Невская; учебный мастер кафедры ТТФ Светлана Николаевна Браун; студент группы ГС-31 Алексей Сахнов

В 2007 году, успешно получив степень бакалавра, я продолжил обучение в магистратуре. Основные занятия проходили на филиале кафедры ТТФ в Институте теплофизики СО РАН. Непосредственно в НГТУ проводились лекции по философии и практики по английскому языку. Для меня это было весьма удобно, поскольку моя исследовательская деятельность проходила в ИТ СО РАН, что позволяло полностью погружаться в научную атмосферу. В 2009 году я защитил магистерскую диссертацию и формально закончил обучение в НГТУ. Однако, в действительности сохраняется связь с Факультетом летательных аппаратов и кафедрой технической теплофизики посредством руководства дипломными работами студентов и участия в экзаменационных комиссиях.